Воронов С.Д. Третий курс. Каникулы. Байкал.

Серёга Воронов после короткого десятидневного отдыха на берегу Чёрного моря вернулся в родной Питер. Отоспался. Отъелся. Поехал сдавать палатку. В спортзале встретил ребят из ВОКУ — Ленинградское высшее общевойсковое командное дважды Краснознамённое училище имени С. М. Кирова.

Рассказал, как провели время с друзьями. Поблагодарил за палатку. Неожиданно, они предложили мне махнуть с ними на озеро Байкал. Упирался не долго. Купили меня с потрохами спортивным костюмом. Добротная шерсть. Шефы у них из Иваново. Ткачихи.

Позвонил маме. Дала добро. Тётки решили мои финансовые проблемы. Упаковал я свою летнюю форму курсанта в добротную походную сумку (тоже презент). В поход надел белую флотскую робу без погон. Три моих товарищи в своей армейской рабочей форме –куртка и брюки зелёного цвета. Тоже без погон.

Осмотрелись. С моих уст слетело: «Кто у нас «белая ворона» на зелёном лугу»? Рассмеялись.    На предложение – поменять, я вежливо отказался: «Но я другому отдана и буду век ему верна». Снова смех.

Расстояние Ленинград — Иркутск по трассе составляет 5822 км, а по прямой — 4416 км. 

Давненько я столько дней не болтался на вагонных полках. Без малого – четверо суток. Сошли на иркутском вокзале. Он оказался большим и красивым. В Питере я таких не видел. Поделились: двое на охране наших шмуток, двое — в разведку.

Площадь большая, а предложений меньше. Туристических – было много. Их мы отвергли. Такси дороговато, трамвай не вписывался в наш маршрут.

Прогулялись до угла. Ларёк. Взяли по чашке кофе. Рядом стояла повозка. Две лошади на привязи, с торбами — мешками с овсом, привязанными к мордам лошадей.

Появился хозяин. Майка-тельник на голом теле. Окинул нас взглядом. Неожиданно подошёл ко мне. Ткнул кончиком кнута в мою робу.

— Откуда, братишка? Служил где или для форсу?

— Балтика. Балтийск.

— Крейсер «Киров». РТС.

— Братан!

Через пол часа наша четвёрка не торопясь катила на подводе к самому Байкалу. Я сидел рядом с кучером. Дядя Толя радостно, приобнимая меня, описывал свою службу в 1945 году в Пилау (ныне Балтийск), и Фишгаузе (ныне Приморск).

Кто читал мои воспоминания «Спецназ ВМФ». Да ещё то, что я с 1945 года по 1953 год вместе с мамой жил в г. Рагнит (ныне Неман). А с 58 по 62 год служил под Приморском, тот поймёт, что общих тем для разговоров с дядей Толей у нас было много…

Часа через два наш транспорт остановился на развилке дорог. Перед нами раскрылся Байкал. Наш возница показал нам тропинку, которая вела к озеру. Строго наказал, чтобы с огнём не шутили. Обещал утречком навестить.

Место указал хорошее. Не доходя до кромки воды метров тридцать, лежала поляночка, удобная для нашего обитания. Поставили палатку. Сложили внутрь все свои пожитки.  И перво-наперво решили окунуть свои тела в священные воды озера Байкал.

Посчитав, что вокруг никого нет, команда наша разделась догола, и ринулась к воде.  То, что встречало нас у кромки воды, заставило нас с удвоенной скоростью вернуться обратно.

Пока нашли плавки, надели их и аккуратно прошли по тому же маршруту. Видение исчезло. Смеясь, мы обсуждали (гадали), какая же стартовая скорость была у этой аборигенки, завидев четырёх голых мужиков.

Вода была холодной. Окунулись и назад – к временному жилищу. А там уже ждал нас дядя Толя верхом на кобыле. Соскочил. Пока мы одевались, рассказал нам грустную историю.

Смысл таков, что инвалиду войны надо помочь построить сруб. Мужики на заработках. Все заняты на строительстве турбазы. Далековато. Вёрст сто будет. С деньгами – туго, но кормить поить будем. Вот такой отдых предложил нам дядя Толя.

Мы посмотрели друг на друга и не сговариваясь кивнули головами. И опять «были сборы недолги». Прикинув по часам, прошли мы километром десять. Деревушка или поселение (хутор, как выразился), располагалась почти рядом озером. Кучкой стояло пять домиков. Чуть дальше к тайге — ещё четыре.

Остановились возле, уже начатой, стройки. Разместились. Поставили палатку. Мужчину, которому мы решили помочь, звали Иван Степанович. На войне потерял ногу, а недавно и пальцы правой руки. Мы уже знали: на охоте медведь повредил.

Так начался наш активный отдых. Никто из нас не сожалел, и, уж тем более не ныл. Распорядок сами составили. Подъём с солнцем. Байкальский душ. Завтрак. Работа. Обед. Работа. Ужин в сумерках. Электроэнергии не было. С заходом солнца включался генератор. В полуночь, освещение – луна и звёзды.

Как рассказал нам Иван Степанович, Фундамент соорудили пошлым летом из лиственницы. Один ряд сруба называется венцом. Первый (окладной) венец кладут из более толстых брёвен. Венцы сплачивают между собой в паз, который выбирают с нижней стороны каждого бревна.

Брёвна в срубе укладываются одно на другое («в клеть»), а в углах соединяются «в чашу» (или «в обло») — с выступающими концами брёвен, — либо «в лапу».

Наша кладка была «в зуб») — без выступа. На рисунке хорошо видно.

Чтобы придать стенам устойчивость, при строительстве дома венцы между собой укрепляют вставными шипами высотой 12—15 см, располагая их через 1,5—2 м по длине и в шахматном порядке по высоте сруба.

Когда мы выложили венцы до высоты начала окон, пришли женщины, и стали набивать междурядья мохом «кукушкин лён». Так они и приходили с корзинами сушёного «кукушкиного льна».

Кормили нас как на убой. Рядом стоял навес. Под ним — длинный стол и скамейки. Там же и круглый очаг из камней на котором возвышался казан на треноге. Ну и, конечно, с заходом солнца культурная программа.

Вытоптанный пятачок. Столб. На нём лампа. Внизу стол, на котором стоял радиокомбайн. В первый же вечер я обратил внимание, что работала только радиола. Хозяйкой этого музыкального центра оказалась та самая девица, которую встретили в первый день приезда.

Договорились. Утром следующего дня она стояла у этого стола с набором инструментов. Вскрыв ящик, как и предполагал я, магнитные головки заросли тоже каким-то мохом. Попросил достать ваты и самогонки.

Притащила трёхлитровый бутыль и маленький клок ваты. Вместе с ней пришла и её мама.  Обе стояли и смотрели, как я провёл чистку головок. Всё. Можно пробовать.

Девица умчалась куда-то. Мама сказала мне, что Александра немая. Всё слышит, но не говорит. Попросила меня быть с ней по аккуратней. Успокоил её. Загорелся свет. Вставил кассету и полилась музыка. Появилась Александра. Сияет ярче солнышка. Я кивнул ей и пошёл к срубу. Работа есть работа.

Дальше больше. Александра на танцах не подпускала ко мне никого. Носила на работу, испечённые ею, расстегаи из байкальского омуля. Помогала женщине-поварихе. Народ улыбался, а она показывала лист бумаги, на котором было написано: «Серёжа – мой лучший друг».

Работу мы закончили потолочным перекрытие. Самая трудная работа была для нас. Досок не было. Мы на высоте трёх метров вытаскивали потолочные брёвна и вставляли их в готовые пазы.

Провожать нас собрался весь посёлок. С утра мы достали форму. Почистили, погладили. Курсанты. Погоны. Нашивки. Моя форма привлекала большее внимание – опять «белая ворона». Белая форменка. Четыре галочки на рукаве. На бескозырке надпись: «ВВМУРЭ им. А. Попова».

Прощальный обед. Обратный путь не на телеге – на машине. Прощай, Александра.