Первый рубеж противолодочной обороны СССР проходит по линии остров Тьёрнувикстакур (Фарерские острова) – мыс Стокнесс (Исландия). До этой линии походы ВМФ СССР считаются внутренним делом Северного флота и за походы до этой линии платится дополнительно экипажам надводных кораблей 30% к окладу (только к окладу), как и в базе, если корабль в компании. За этой линией начинается уже боевая служба и финансовые органы платят дополнительно 50% к окладу. Безусловно финансовые органы в целях экономии средств на походах ВМФ требует от руководства не пускать корабли за эту условную линию.
Есть ещё второй противолодочный рубеж на линии Нордкап (Норвегия) – остров Медвежий. Но эта линия рубежа уже осталась для КПУГ далеко позади. Там держали оборону другие КПУГи, видимо менее мореходные, чем мы. Нас же послали на дальний рубеж.
Шёл пятый день похода. Качать меньше не стало, но на корабле уже установился определённый порядок. Даже самый страдающие от морской болезни стали вставать и исполнять свои обязанности. В кают-компании офицеров больше почти не оставалось лишних порций.
Виктор и Владимир продолжали нести службу вахтенными офицерами, Марат занимался ремонтом средств связи и радиотехнических средств с командиром БЧ-4-РТС, а Кара с замполитом занимался партийно-политической работой и выпускал стенгазеты и боевые листки, обходил кубрики, поднимал на ноги самых нестойких.
Приближались к рубежу. Гардемарины чаще посещали штурманский закуток, чтобы посмотреть, а где же находятся конкретно их маленькие кораблики.
Все знали, что насколько уйдёшь в море, то назад придётся возвращаться не меньше, а возможно даже больше и труднее. Как сказал один знаменитый путешественник, что путь к дому всегда длиннее и труднее, чем путь от дома. Уйти легко – вернуться сложнее.
Когда до рубежа оставалось миль 5 на корабле внезапно получили телеграмму из штаба флота, чтобы приготовились к повороту на второй противолодочный рубеж (Нордкап-Медвежий).
Виктор стоял дублёром вахтенного офицера, обязанности которого выполнял командир БЧ-2 лейтенант Чистов. Пристроившись в левой части ходовой рубки у передних стёкол, укрытый их защитой от летящих брызг от носа корабля, зарывающегося в волны Виктор старался никому не мешать и с упоением глядел в огромные громады волн. Сами собой рождались строки стихотворения, описывающего силу этой стихии:
Дымка берег прикрывает,
Чайка стонет, над волною.
Моряков предупреждает —
Жди от моря непогоду.
Словно чувствует несчастье,
Криком душу разрывает,
Темно-серое ненастье,
Штормом с моря наползает.
Чайки носятся над морем,
Чуть крылом волны касаясь,
И кричат, с огромной болью
Чью-то гибель вспоминая.
Волны пенят, цвет меняя,
Гребни белые сверкают.
Все сильнее, быстрей и выше,
Силы буря поднимают.
Ветер воет, шторм бушует,
Понимает вверх громады.
И о скалы с громким шумом,
Бьётся в каменные гряды.
Губы шептали ещё какие-то слова, но вдруг включилась ГГС и раздался вздрагивающий голос командира БЧ-РТС лейтенанта Нигматулина:
— Ходовой мостик — гидроакустическая рубка.
Потом зависло в воздухе молчание. По ГГС было слышно дыхание докладывавшего. И всё.
Качка, волны куда-то ушли.
Сидевший в своём походном кресле командир корабля встрепенулся ото сна, посмотрел на разбудивший его ГГС «Каштан» с какой-то ненавистью и внезапно громко выматерился, чего за ним никогда не наблюдалось.
— Чего он замолчал?
Все недоуменно переглядывались, так не понимали, что происходит. Единственно, что было ясно, что вызов был не просто так, и он в какой-то мере вырывает их из мирного настоящего на новые приключения.
— Чего там у них – недоуменно посмотрел командир на вахтенного офицера.
Тот в отчет лишь пожал плечами – мол не знаю.
— Дай микрофон и включи гидроакустиков.
Вахтенный офицер хватаясь за пиллерсы, леера и приборы подбежал к ГГС и протянул микрофон командиру. Было слышно, как громко щёлкнул на приборе тумблер.
— Нигматулин, что там у вас? – с волнением произнёс командир в микрофон.
Опять молчание. Командир пожал плечами и хотел вызвать ещё раз, как раздался голос Нигматулина, какой-то взбудораженный:
— Слушаю товарищ командир.
— Это я вас слушаю – начал свирепеть командир корабля.
— Так, это у нас возникла проблема.
— Что опять акустика не в строю? – уже в громко во весь голос закричал командир.
— Никак нет, товарищ командир – голос офицера стал какой-то оправдывающийся – понимаете мы сейчас обнаружили подводную лодку и сейчас уточняем элементы движения. Но контакт неуверенный и я не знал докладывать или нет? Слишком быстро идёт.
— Как это не докладывать? – заорал опять свирепея в микрофон командир – не докладывать об обнаруженной подводной лодке? Вы в своём уме лейтенант? Конечно докладывать надо, обо всех контактах, тем более о таких немедленно докладывать.
— Докладываю – немного заикаясь начал опять командир БЧ-4-РТС – обнаружена подводная лодка. Подводная скорость 20 узлов. Прошла под нами и удаляется уходит по пеленгу 250 градусов. Сейчас дистанция 20 кабельтовых
— Что? — зарычал командир – вахтенный офицер курс 250 градусов, скорость 24 узла. Штурман с планшетом ко мне.
Вокруг все забегали. Виктор вжался в свой уголок, стараясь никому не мешать.
Но командир обнаружил и его.
— Гардемарин ко мне. Становись на связи. Мне некогда микрофоны хватать.
Командир выскочил из своего кресла и побежал со штурманом, что-то решать на планшете.
Если до этого корабль шёл ровно на волну, то карабкаясь вверх, то падая вниз, то теперь он шёл под углом к волне и прибавил значительно скорость. Качка и удары о воду становились все сильнее.
Внутри корабля что-то сильно трещало и ухало, где-то упало и загромыхало, но никто уже не обращал на это внимание.
Командир подскочил к Виктору схватил в руки трубку внешней связи и начал докладывать:
— Металл-14 я четырнадцатый. Обнаружил Э оборотное по пеленгу 250 градусов дистанции 2 кабельтовых. Преследую.
Воцарилось молчание, и Виктор услышал знакомый по связи голос комбрига:
— Рем Александрович! Ты в своём уме? Какая лодка? Нам поворачивать надо и бежать от этой линии за которой 50% морских. Ты блефуешь? – осторожно спросил комбриг.
— Никак нет не блефую. Лодка фактическая и атомная и скорее всего не наша. Преследую.
— Ты, что вторую атомную лодку обнаружил за поход с полусломаной акустикой, а с нормальной акустикой никто ничего не обнаружил? Это очень похоже на блеф.
— Точно лодка товарищ Металл 14. Она прошла под нами и уходит за этот клятый рубеж. Преследовать или нет?
— Преследовать. Давай ЭДЦ всем и будем преследовать всем КПУГом – принял решение комбриг.
Командир передавал по радио элементы движения цели, а из гидроакустической рубки кричал во весь голос командир БЧ-4-РТС:
— Лодка сменила курс на 300 градусов и прибавляет скорость.
— Курс 300 градусов. Вахтенный офицер боевая тревога. Атака подводной лодки реактивными бомбами.
— Есть – прокричал вахтенный офицер и вырвал микрофон ГГС из рук Виктора.
По кораблю раздался длинный звонок колоколов громкого боя.
Штурман наносил на планшете положение лодки.
Маленький кораблик носом падал в волну и бился о неё. Волна заливала весь бак и билась в ходовую рубку
— Эй ходовой мостик – ПЭЖ – раздался голос механика. Вы что там с ума посходили? Нас же разнесёт и разломит к чёртово матери. Рыб кормить все будем.
— Терпи мех. Лодку преследуем. Надо выдержать!
— Да, а больше ничего не надо? Вы корабль угробите и всех нас. У нас же ограниченная мореходность.
— Полчаса мех уничтожим её, а потом повернём по волне назад.
— И это нелегче – проворчал, как-то странно механик – боюсь у нас полчаса нет. Пойдём рыб кормить.
Корабль внутри трещал так, что казалось, что сейчас разломится.
Но Виктору почему-то не было страшно.
В ходовую рубку прибежал Владимир и забился в угол Виктора, который теперь стоял у ГГС, держась обеими руками за деревянный леер.
— Что там? – спросил Владимир Виктора.
— Лодку обнаружили. Преследуем – коротко ответил тот.
Прошло уже полчаса, как обнаружили атомную подводную лодку. Кораблики вцепились в неё своими щупальцами гидроакустических станций и не выпускали проводя учебные атаки из реактивных установок.
Лодка видимо почувствовав преследование начала метаться, меняя курсы и скорости.
Но теперь ПЛ держал не один СКР-16, а вся КПУГ.
— В носовой кубрик третьей палубы поступает забортная вода – прошёл доклад командира БЧ-5.
— Поступает или фильтрует – попросил уточнить командир.
— Пока фильтрует.
— Вооружайте насосы. Откачивайте.
Виктор посмотрел на Володю. Тот недоумевающе улыбался. Виктор улыбнулся тоже.
— Товарищ командир – внезапно раздался спокойный голос штурмана — пересекли линию остров Тьёрнувикстакур (Фарерские острова) – мыс Стокнесс (Исландия).
Голос штурмана спотыкался о труднопроизносимые названия чужих берегов.
— Записать в вахтенный и навигационный журналы – приказал командир.
И в этот момент выглянуло солнце – впервые за несколько последних дне похода и осветило серое-тёмное море с белыми гребнями волн и маленькие кораблики, то залезающие на волны, то падающие с них вниз и зарывающиеся острыми носами. Страшно было смотреть, особенно когда шедший рядом корабль ухал в волны вниз и уходил почти полностью под воду вместе с антенной.
— Наверно мы так же смотримся со стороны – подумал Виктор и пожалел, что у него нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть эту нереальную красоту разгула стихии.
Продолжение стихотворения пришло сразу само:
То со злобой, воем, свистом
В море жертву обнаружив
Бьёт о берег каменистый,
Силы все свои обрушив.
Затаившись пред ударом,
Понимает волны выше,
Бьёт о берег вал за валом
Все сильней, сильней – не тише.
Волны мечут злобы пену,
Обнаружив вдруг помеху,
Бьются в каменную стену,
Вызывая только эхо.
Наконец атомная подводная лодка оторвалась. Но чисто теоретически её уже раза по три уничтожил каждый кораблик. Да и не могла она не оторваться от надводных кораблей, имеющих весьма ограниченную дальность обнаружения подводных лодок. Но, все равно, это был очень хороший результат.
Командир тяжело вздохнул, сел в кресло и закутался с носом в свою кожаную канадку.
— Двадцать пятый твёрдый знак 50, твёрдо 15 исполнить.
— Поворачиваем на обратный курс – шепнул Владимир Виктору.
Кораблики по очереди поворачивали, чуть ли не переворачиваясь на высоких волнах на обратный курс.
— Теперь получим не 30% морских, а все 50% — сказал Виктор Владимиру.
— С 15 рублей это почти 7,50. Колоссальные деньги. Хватит на две бутылки коньяка.
— Сходим на Малодетскосельский в дегустационный зал и надегустируемся – заулыбался Виктор.
Оба заулыбались.
— Что хихикаете гардемарины? – спросил командир.
— Считаем доходы с 50% морских – ответил Виктор.
— Ну, ну – заулыбался командир.
Кораблики повернули на обратный курс и в лучах солнца начинали свой трудный путь назад.
— Наигрались командир в солдатики? – спросил командир БЧ-5 из ПЭЖа.
— Наигрались мех. Идём назад. Теперь задача дойти.
— Домой? Домой непременно дойдём. Там нас ждут – уверенно сказал механик.
Путь домой – это путь, который проходишь всегда с большим удовольствием. Домой ноги сами несут.
Виктор посмотрел на Владимира и с каким-то нарывом сказал:
— Что после этой качки я наверно никогда не захочу больше в жизни кататься на качелях. Корабль покруче любых качелей.
Владимир лишь усмехнулся.
Спасибо, хороший рассказ.?