Фрагмент всего того, что я (Макаров Андрей) написал за последние 2 года, требующий доработки, может переосмысления. Я ещё не издавал их, потому что дорабатываю, исправляю, уточняю. События этой части моих написаний многогранны и связаны с перемещением во времени персонажа и попыткой его изменить ход истории, где нет Октябрьской революции, где нет кровавой Великой Отечественной войны. Есть термины, которые отражены в предыдущих главах, и где персонажи в них играют каждый свою роль.
Глава первая
Когда экспедиция «Габедиринг» вернулась на Патрию, на планете прошло двенадцать лет после их отлёта, что по земным меркам составило более трех столетий.
Поселение развивалось с невиданной скоростью, активность населения и патриотичность всех и каждого в отдельности превосходила все ожидания.
Гордость новорождённых и воспитанных на планете и в городе Patria-Spes патрианцев не базировалась только на том, что они жители этого города, а базировалась на высоких духовных и нравственных принципах. В городе выстроили не только ясли и детские сады, но и школы, работающие на принципах старых традиций, где знания получал каждый ученик не путём внедрения в его мозг чипов с информацией, а путём личного умственного усилия, сочетавшегося с физическим трудом.
Подошло время возводить университет и параллельно строить профессионально-технические школы. Оставалась одна проблема – не хватало преподавателей. Тот состав учёных, прибывших с первой и пока единственной экспедицией, не успевал работать на многоуровневом обучении.
Как-то к Андрею пришёл Аргатѐн, отвечавший в правительстве за направление науки и обучения:
— Андрей, помнишь, всего каких-то тридцать лет назад мы на планете практически из ничего сделали то, что сейчас можно спокойно ставить в музей? – обеспокоенно начал он.
— Я и не только это помню, дорогой друг, — спокойно ответил Андрей.
— Время летит, нас подпирают молодые с новыми знаниями и возможностями патерианцы, — продолжил Аргатѐн, — и удивляет то, что наибольшие способности проявляют метисы, то есть помесь бывших экосолдат и местного населения, — пояснил он. — Не знаю почему, но этот факт неоспорим. Мы пока так и не ответили на главный вопрос – почему произошла такая феноменальная мутация практически роботов в нормальных людей. Что повлияло на ход эволюции, до сих пор остаётся для нас загадкой. Но не в этом дело. Я пришёл посоветоваться с тобой по вопросу формирования профессорско-преподавательского состава в высших заведениях всех направленностей. У меня есть предложение, — Аргатѐн вопросительно посмотрел на Андрея. — Можешь ли ты связаться с теми земными колониями, образовавшимися после вашего визита на Землю? Ведь насколько я понимаю, мы им помогли в конечном итоге расселиться по паре десятков систем, где они образовали новые колонии. Не могут ли они сейчас поделиться с нами на временной основе своими учёными, готовыми помочь нам преодолеть этот кризис в обучении подрастающего поколения?
— А ты думаешь, что они со своим менталитетом могут чем-то помочь нам? – ответил с усмешкой Андрей.
— Нам не их менталитет нужен нам, а знания, — горячо продолжал Аргатѐн, несмотря на скепсис, идущий от Андрея, но подумав над предложением Аргатѐна, Андрей решил:
— Ты прав, но всё равно им нужно какое-то время для адаптации в нашем обществе, если они сюда прибудут. Дай мне точную информацию, сколько и каких учёных тебе нужно, – попросил Андрей.
— Так что далеко ходить, я уже подготовил все списки и перешлю тебе их сейчас, – улыбнулся учёный.
— Ну ты, как всегда, впереди планеты всей, – рассмеялся Андрей, читая полученную информацию.
Отправив сообщение на планеты с просьбой помочь преподавателями на Патере, Андрей поехал к себе домой.
Он давно уже жил с Загúнóй, и она воспитывала мальчика, очень похожего на неё, но только подбородок и цвет его волос говорили об отцовстве Андрея.
После многолетних скитаний по космосу и побывав в различных уголках Вселенной, решая многочисленные задачи и помогая людям в переселении, он как-то совсем забыл о своём отцовстве, а если быть честным перед самим собой, то и не вспоминал о нём совсем. Да и Загúна не стремилась в своих коротких сообщениях упоминать о том, что у них растёт совместный ребёнок.
Теперь, возвращаясь домой, его встречали сын и его мать. Сына она назвала Олег.
Почему Олег? Андрей понятия не имел, но как-то спросил Загúну:
— Ты зачем выбрала такое древнескандинавское имя, ставшее нарицательным в России? — на что она ответила просто:
— Ты же знаешь, что значит твоё имя, и что значит его имя? Вот и будут у нас в семье «посвященный» и «мужественный». Поэтому это сочетание как раз и отражает основу нашей семьи.
— Мудро, чисто по-женски, — согласился с доводами Загúны Андрей, удивившись её способности сочетать несочетаемое.
Так и проходили дни, Андрей не изменял своей привычке, чтобы вечерóчком, вытянув ноги в удобной для него позе, заглотить пару стаканчиков микстуры, да и Загúна не противилась этому обряду, иногда присоединяясь к нему.
Но, как бы то ни хорошо и вольготно жилось на этой планете, Андрею хотелось более серьёзных масштабов развития. Ему часто снились Наташа и Анютка. Боже! Сколько лет прошло! Он ещё коптит небеса, а их останки уже давным-давно растворились в небытии. Сердце сжималось от этой мысли. И даже Олег со своими вопросами о Вселенной, о математике, космологии и прочих вещах в бытовом плане не мог вытащить его из этой ниши ностальгии по дому, тому дому и тому крыльцу на даче, с которого он отправился в это космическое путешествие, которому пока не видно конца.
Чтобы убежать от себя и от своих мыслей, Андрей пытался всё чаще уезжать к десумериитянам, где пытался добиться от них, чтобы они показали ему месторождения золота, платины и алмазов. А те всё время переносили сроки, пытаясь его отговорить от этой затеи. Аргумент они применяли убийственный — видишь, мы не носим эти металлы, так как его столько много на планете, что они не представляют для нас ценности.
Андрей не верил им и понимал, что они что-то скрывают и не хотят показывать месторождения.
Затем Андрей прицепился к ним с вопросом об алмазах. Главный жрец долго совещался с Эном, и в конце концов они решили привести Андрея на место, где, по их мнению, могут находѝться эти невзрачные, но чрезвычайно твёрдые камни.
Поездка не заняла много времени.
Их птер приземлился на большую открытую площадку, поросшую редким лесом и кустарником. В группу входили жрец Малгá Апúна, три сопровождающих его помощника, Андрей с Аргатѐном и специалист по геологии Уника.
Пройдясь по площадке, Малгá Апúна немного отошёл от птѐра и обвёл место посадки рукой:
— Вот на этой площади в глубине и на поверхности лежит много камней, известных тебе под названием алмаз. Но мы называем его gan-na[1]. При его помощи мы точим другие камни, сверлим отверстия и делаем многое другое. Наши мастера-ювелиры изготавливают из него dadag[2], а женщины носят его в ожерельях и кольцах, а самый большой и красивый из этих камней находится в хранилище у Эна.
— А вы глубокие ямы копали, чтобы найти алмазы? – поинтересовался Уника.
— А зачем их копать? – удивился Малгá Апúна. — Взял землю, промыл её водой, а там бери сколько хочешь gan-na. Простому народу этот камень не нужен, а вот в наших производствах он полезен. Если простой человек хочет сделать подарок своей женщине, то он идёт к человеку, отвечающему за gan-na, чтобы взять у него dadag, а взамен приносит ему мясо, хлеб и другую еду. Так что этот камень не такой важный, как engur. Кто владеет engur, тот владеет планетой. А это huräSu[3] нам совсем не интересно. Тяжёлый металл, ничего из него не сделаешь, даже носить тяжело, – пояснял жрец.
— Ладно, про золото мы сами разберёмся, что из него делать или не делать. Мы знаем ему применение, – начал нервничать Андрей, услышав философствования жреца.
В это время Уника отошёл от птера ближе к лѐсу и приблизился к окраине поляны. Всё это время он, как заправский геолог, доставал свой молоток и долбил камни, попадавшиеся ему на пути. Вид его, отрешённый от всего окружающего, показывал, что он попал в свою стихию, и отвлекать его не стоило. Вдруг с его стороны раздался дикий крик восторга, и Уника прыжками, больше схожими с прыжками кенгуру, помчался к группе исследователей, потрясая чем-то в руке:
— Я нашёл, я нашёл! Невероятно! Невероятно! – орал он во всю глотку.
Почти не запыхавшись, с глазами, похожими на блюдца, и лицом полного счастья, Уника подбежал к Андрею и Аргатѐну:
— Я нашёл! Смотрите! Я в жизни такого не видел! – продолжал возбуждённо тараторить геолог.
— Да что ты такое нашёл? – Аргатѐн удивился состоянию Уники и потребовал: — Покажи.
— Вот, алмаз, карат на пятьдесят, а может и больше! – выдохнул Ӳника.
Он разжал ладонь, сжимавшую камень. У него на ладони лежал удивительной формы и красоты алмаз. Аргатѐн взял его в руки, оттёр от грязи, и посмотрел на свет:
— Действительно, похож на алмаз, но такой формы и размеров я никогда не видел. Если они тут лежат на поверхности, то нужно немедленно организовывать их добычу. Нам в месяц их нужно не менее ста тысяч карат, тогда мы сможем обеспечить наше производство необходимыми объёмами и применить их к нашему новому кораблю!
Такой же эффект восхищения запасами золота обуял группу, когда она прибыла на месторождение рудного золота. Ошеломляющий вид прожилков с видимым золотом, стекающим струями по трещинам пород, приковал восторженные взгляды Андрея и Ӳника.
— Богатейшая страна со своими ресурсами без возможности их использования по реальной потребности для других планет. Мы бы могли организовать добычу полезных ископаемых и отправлять их нашим сородичам для их развития, а взамен получать то, чего у нас нет –это новации и технологии, – в запале разглагольствовал Аргатѐн.
Жрец Малгá Апúна с сожалением и участием смотрел на учёного, как на умалишённого, требующего к себе снисхождения из-за своей неизлечимой умственной болезни. Не перебивая Аргатѐна, жрец дослушал его до конца и спокойно разъяснил свою позицию:
— Вы уже много времени живёте с нами на этой планете, но не на столько долго, чтобы понять её. Планета, она живая, и она позволяет пока брать то, что можно, не нанося вреда ей. Как только ты начнёшь ей вредить, планета тебя сначала предупредит, а потом уничтожит. Зеры не портили планету. Они, наоборот развивали площади для посадки новых культур. Они много не брали engur, а только отбирали его для своих внутренних потреблений. Может быть потом они захотели бы брать больше, но тогда бы планета их начала бы уничтожать. Губедины по преданиям хотели много от планеты, но она начала трясти места, где они жили, и поэтому они ушли на Север, поняв, что с планетой так поступать нельзя. Мы долго живём на планете и поэтому знаем её больше, чем вы. Вероятно, вы на своей планете начали брать очень много, пить её кровь, есть её печень, поэтому планета и отказала вам в дальнейшем развитии, и приступила к вашему уничтожению. Поэтому не стоит её тревожить. Берите то, что лежит на поверхности. Этого будет достаточно для вашего производства, не надо глубоко лезть под кожу планеты, – высказавшись, жрец замолчал и до приземления больше не проронил ни слова.
Аргатѐн и Андрей поблагодарили жреца и его помощников за представленные натурные примеры залегания полезных ископаемых. После этого на обратном пути они совместно с Ӳником говорили о возможностях и объёмах, необходимых для производства защитного покрытия космических кораблей, обеспечивающих перемещение за пределами скорости света.
Андрей, исходя из своего опыта ведения горных работ, организовал несколько групп, обеспеченных техникой. Главным костяком этих групп являлись молодые специалисты, управлявшие андроидами, способными выполнять тяжёлую рутинную работу. Поверхность разрабатывалась при помощи такой же роботизированной техники, при этом все алмазы оказывались целыми и невредимыми. Попадались уникальные по земным меркам экземпляры. Их, конечно не пускали в производство, а показывали ученикам разных уровней, говоря о том, насколько богата планета полезными ископаемыми.
Организация добыча золота потребовала больше времени и оборудования, но и с этой задачей патрианцы справились. Через год золотые слитки уже красовались в производственных цехах.
Учёным, для создания покрытия звездолётов, летающих за пределами скорости света, требовался особый материал, учитывающий два условия — стойкость к изменению температур и отражающая способность.
Лучше, чем углерод в виде алмазов с их свойствами и золота, никто пока ничего не мог придумать. Другие материалы, даже созданные для звездолёта «Габедиринг» и его улучшенных аналогов, не могли идти в засвете со скоростью, превышающей двадцать процентов скорости света.
Экспериментальные непилотируемые полёты привели к гибели двух кораблей. Конечно, полученные данные могли стать достаточными для учёных и сказать им – всё, это предел, дальше мы бессильны. Но это не относилось к Аргатѐну и его коллегам, бывшим землянам, не говоря уже о патрианцах, рождённых и выросших на Патрии, желавших идти дальше к неизведанности и преодолевать невозможное.
Опыты отправки беспилотных кораблей в засвет помогли сделать вычисления и составить алгоритм, показывающий, на сколько лет можно переместиться в прошлое, в зависимости от скорости за пределами скорости света. Но все эти вычисления требовали практического подтверждения теории, что требовало для начала создать корабль, способный летать в этих условиях. Также учёным требовалось подтвердить существование в засвете шестого и седьмого измерения, что возможно позволило бы понять структуру Вселенной, так и не раскрывшую своих всех тайн человечеству, несмотря на все усилия, прилагаемые научным сообществом на протяжении тысячелетий.
На этой стадии создания покрытия кораблей и застопорились исследования, пока Аргатѐн не получил возможность использовать ресурсы планеты, чтобы преодолеть эту планку неизведанного.
Самому Андрею также становилось всё интереснее участвовать в этой программе, так как в голове у него засела идея возвращения на Землю в своё время, где он мог бы чувствовать себя свободным от власти и ответственности, ежедневного участия в жизни планеты, руководства обществом и прочими обязанностями.
Конечно, проще простого он мог заявить всем на планете, что уходит на покой, и чтобы его более не тревожили. Но это оставалось только мечтами, потому что сделать такой шаг не представлялось возможным из-за морали и ответственности перед обществом, созданное по сути дела под его началом с участием побратимов из прошлого. Поэтому он всё больше и больше погружался в программу развития кораблестроения и стремлению выйти за пределы возможного, а если выражаться проще, то вернуться в свою жизнь.
Прошло более полугода по патрианскому времени от момента получения первых алмазов и получения результатов их использования в системе защиты звездолётов.
Новый корабль получил название «Venätór»[4]. Такое название ассоциировалось с тем, что предназначением корабля являлась охота за измерениями, пространством и временем.
Ещё потребовалось дополнительные полгода, чтобы корабль смог сойти со стапелей и совершить свой первый полёт. Сравнивая его с другими кораблями, то промолчать это самое возможное и лучшее, что требовалось сделать, так как слова восхищения и гордости за своих корабелов не имели сравнительных форм, насколько этот шедевр выглядел прекрасно. Впервые корабль оборудовался мозгом, названным CN[5], что означало мозг корабля., способным выполнять команды только первых лиц команды и экипажа. Его ещё предстояло опробовать в деле, протестировать в реальных условиях. CN имел способность к самообучению и принятию решения, исключая экстренные. В связи с этим фактором пока его функции носили ограниченный характер. Поэтому экипаж больше пользовался проверенным PDDMV, сослужившим отличную службу за период этой длительной миссии.
Подбор команды производился в основном из молодых специалистов, а выбор командира корабля пал на молодого пилота Куртеко, способного и решительного патерианца, имевшего часы налёта на других кораблях, но в засвете не бывавшем ни разу, да и тех, кто проходил засвет кроме капитана Барейро – таковых не существовало, а сам капитан отказался участвовать в отборе.
Его всё больше тяготило к патерианским благам, а не к путешествиям. У каждого человека наступает предел, вот этот предел наступал у многих бывших землян, прибывших на планету много Баббáр назад.
Андрей предложил Генриху и Николаю участвовать в этом полёте, но и от них получил вежливый отказ. Четыре человека согласились лететь – это София, Джон, доктор Слован и доктор-биолог Заберо́. Они никак не смогли найти себя на этой планете и всё жаждали путешествий и адреналина.
Группу учёных возглавил биолог Заберо́, в которую входили исследователи дальнего космоса, специалисты по измерениям, специалисты по внеземным цивилизациям и другие узконаправленные учёные. Общая их численность составила примерно двести человек. Также в экспедицию вошла группа технической поддержки, связи, группа военных во главе с Джоном, которому придавалась вся техника и экосолдаты в количестве трёх рот. И много всего прочего, что входило обычно в состав экспедиции. Так что на всех палубах и лабораториях народу хватало.
Андрей за неделю перед стартом практически не ночевал дома, а находился на корабле. Перед тем, как принять решение о своём полёте у него состоялся разговор с Загúной. Олег уже спал, и первым начал разговор Андрей:
-Загúна, знаешь, я думаю полететь на «Venätórе», что-то я совсем закис, сидючи в этом мягком кресле, да и когда ещё у меня будет такая возможность слетать в засвет и узнать, что происходит там, за ним, — мечтательно делился с Загúной Андрей.
— Андрей, — перебила его Загúна, — а мне кажется, что твой полёт на Землю выбил тебя из колеи, ты не смог увидеть того, что хотел, не смог увидеть своего родного кусочка Земли, так тебе дорогого. Ты разочарован, и поэтому стремишься как-то погасить это разочарование новым полётом, с надеждой вернуться всё-таки в те времена. Но я тебя хочу разочаровать – когда ты окажешься на том месте, где тебя забрали, ты поймёшь всю убогость того, где ты жил и что ты из себя представлял. Тебе станет страшно от увиденного. Ведь сознание рисует тебе то хорошее, что осталось у тебя, убирая и сглаживая всё плохое. У тебя в твоём воображении сейчас стоит розовая картинка. А то, что ты хочешь слетать и посмотреть неизвестное своими глазами, то кто же тебе это может запретить. Даже доктора, и те не найдут у тебя негативных отклонений в твоём здоровье. Ты практически не замечаешь своего сына и не интересуешься его делами, а он скучает по тебе. Зря ты отгородился от него. Так не поступают. Поговори с ним, хотя бы перед отлётом.
— Ну, я так и думал, пошёл на налима, поймал Никодима. – Глубокая грусть и то, что Загúна его не поняла, а ответила тем, что у неё болит, вогнала Андрея в уныние.
Разговор Андрея с Олегом так толком и не состоялся. То Андрей приходил домой поздно, то Олег находился на занятиях или тренировках. Но всё-таки десять минут перед отлётом они смогли поговорить.
Для Олега его родной отец Андрей являлся кумиром, а говорить с ним становилось равнозначно тому, что разговаривать с Богом. Конечно, эти десять минут ничего не значили, но и их хватило Олегу для того, чтобы понять, с какой грустью Андрей покидает Патрию, и вероятность того, что он вернётся назад, равнялась практически нулю.
Поэтому он так крепко прижался к Андрею, что у того такой жест пробил слезу, а глаза после этого разговора долго оставались раскрасневшимися, и он всё шмыгал носом, продолжая чувствовать тепло своего родного сына.
Вечером перед отлётом они втроём собрались за столом. Загúна приготовила то, что умела – хороший пирог из местной рыбы. И, накрыв стол, они сидели допоздна и говорили, говорили и говорили, а когда Олег уже клевал носом, то его отправили спать. Допивая остатки микстуры, Андрей не выдержал:
— Знаешь, а я тебе благодарен за то, что ты тогда смогла перенести свои вещи в мой дом. И за сына тебе благодарен, хотя, конечно, я оставался безразличным и малоразговорчивым, так что прости меня за это. – Он встал, подошёл к ней и крепко поцеловал в губы.
Загúна сидела обомлевшая:
— Это что? Так у вас проявлялась любовь? – неподдельное и ничем не прикрытое восхищение в её словах добавила пунцовая краснота щёк. – Если бы я знала, что вы так делаете для этого, то я бы занималась этим каждый день, – непроизвольно вырвалось у неё.
Андрей от её слов смутился:
— Ну, понимаешь, это не только проявление любви, это и проявление уважения, хорошего отношения и многих других чувств, – пытался выкрутиться Андрей.
— Ладно, не сочиняй. Знаю я тебя, как ты выходишь из самых запутанных ситуаций, — ласково остановила его Загúна, не отрывая рукѝ от пылающих губ.
На этом разговор и закончился. А завтра настало завтра.
Старт корабля по его готовности назначался на 1 апреля 3483-го года. Всё население, как обычно, вышло провожать участников экспедиции в неизведанное. Экипаж занял свои места, последнее прости-прощай, и звездолёт, прошив небо, скрылся в бездонной космической дали.
[1] gan-na — точильный камень, шлифовальный камень (шум.)
[2] dadag – бриллиант, светлый, священный (шум.)
[3] huräSu – золото (шум.)
[4] «Venätór» — охотник (lat.)
[5] CN – мозг корабля — Cerebrum navis (lat.)