Глава 4. Надежда Сурина
Надя, казалось, больше всех была рада приезду жены своего любимого брата. При случае заходила на «их половину», много рассказывала о себе, о своём возлюбленном Николае Логвинове и, конечно, о жизни при немцах в оккупации. Татьяне были интересны её рассказы, которые понемногу проясняли обстановку. С её рассказа, немцы оккупировали Херсон так, что в городе практически боёв не было. Расквартировывались они немецким комендантом. Когда пришли к ним в дом, Надя успела испачкать лицо и руки сажей, как сказал ей отец накануне, и укутаться платками, чтобы не привлекать к себе их внимания. Оставили на постой тылового офицера, довольно пожилого, представившегося Куртом. Оказалось, был он военным врачом госпиталя. Через некоторое время, немец стал общаться с семьёй более свободно. Конечно же, он заприметил, что Надя уже взрослая девушка и недурна собой. В минуты откровения, немец охотно рассказывал о своей семье, которая живёт в Гамбурге, что у него четверо детей и старшая дочь Надина ровесница. Было странное ощущение того, что этот немец не вызывал отвращения или опасности. Относился к ней по-отечески. Спустя некоторое время, в 1942 году, когда «фрейлин» Наде исполнилось восемнадцать лет, Курт предложил ей поработать у него в госпитале, на первичной должности санитарки. Он предупредил, что работа не из лёгких, но это позволит, во-первых, иметь зарплату и паёк, а, во-вторых, возможность получить документ работника германского предприятия, который поможет ей избежать многих неприятностей в будущем. Поскольку, Надя в школе изучала немецкий язык, то разговорная практика с Куртом, помогла ей быстро овладеть языком и не испытывать стеснения. Так, она приобщилась к медицине. Однажды, город переполошился слухами о том, что немцы получили приказ собрать всю молодёжь и отправить в Германию. Каким образом, её не отправили в Германию? Наверное, это и была заслуга Курта. А вот её брату, Николаю, который был старше Нади, всего на два года, этой участи избежать не удалось. На херсонском вокзале, немцы собрали молодёжь, якобы, на работы в городе, а там, под конвоем погрузили в вагоны и отправили эшелоном. Сам Николай позже рассказывал, когда они поняли, что их угоняют в Германию, ночью, в своём вагоне, разобрали пол и на ходу все сбежали, спрыгивая между колеями. Кто-то из ребят, там же и погибли под колёсами поезда, но большинству удалось убежать и спрятаться. Через месяц, примерно, он пришёл домой. Прятали его, до прихода советских частей. Затем он пошёл в военкомат, записаться в армию и оправиться на фронт, рассказав всё про себя честно. Но вместо армии, его арестовали и отправили в концлагерь. Там он и погиб. Отец и так ненавидел немецких оккупантов, а после гибели Николая, они стали для него лютыми врагами. Надя, в силу своего молодого возраста и восприятия, пыталась успокоить отца, что немцы их семье ничего плохого не сделали, чем раздражала его ещё больше. Тут, как говорится, и ей доставалось «на орехи» от него, за работу в немецком госпитале. После освобождения советскими войсками, 13 марта 1944, Херсона от немецко-фашистских захватчиков, Надя осталась работать в том же госпитале, в котором теперь находились на излечении раненые и больные из советских частей. Было принято решение, младший медицинский персонал, после личного собеседования, оставлять работать в госпитале, не подвергая «чистке», а медсёстры и врачи были пополнены за счёт фронтовых госпиталей. В скором времени, Надя, начальником госпиталя, была переведена на должность медсестры, с которой она легко справлялась. При госпитале имелась своя аптека, в которой изготавливались, не достающие для лечения лекарства. Находясь, однажды на дежурстве, Надю привлекли помогать в операционную. Возникла срочная необходимость, принести из госпитальной аптеки, требуемые для операции препараты, за которыми послали Надю. Она быстро прошла в аптеку, предъявила дежурному офицеру список препаратов, подписанный врачом.
— А Вы из хирургического отделения? Вы новенькая? Что-то я Вас раньше не видел.
— Нет, я из терапевтического, — ответила Надя, — меня только сегодня поставили туда на дежурство.
Принимая от дежурного офицера препараты, уловила на себе его пристальный, почти «раздевающий» взгляд. Её это не смутило, так как уже привыкла, что нравится мужчинам. Но этот офицер смотрел по-особенному, что и пробудило в ней интерес.\
— Как Ваше имя?
— Надежда Сурина! А там, во врачебной записке указано моё имя.
— Ах, да! Простите, теперь вижу.
— А Ваше?
— Николай! Николай Павлович, — поправился офицер.
«Это знак», подумала Надя, к тому же «симпатичный». И что духу понеслась обратно в хирургию. Так состоялось их первое знакомство. После встречи и знакомства с Николаем Павловичем, интерес к вниманию других мужчин у Нади постепенно стал угасать. Даже на комплименты в свой адрес от посторонних, она реагировала с раздражением. Поклонники постепенно стали отпадать. Они встречались уже открыто, и полюбили друг друга всерьёз. Николай обратился к начальнику госпиталя с просьбой перевести Надежду из терапевтического отделения, к нему в аптеку, мотивируя тем, что Надя наиболее других кандидатов подготовлена: имеет хорошие знания по химии и владеет немецким языком. После некоторого размышления, начальник госпиталя дал своё согласие.
Приближался 1945 год. От командования штаба Южного фронта пришло распоряжение об образовании на базе госпиталя двух новых госпиталей: одного стационарного, а второго подвижного. Последнему предстояла передислокация в район Кёнигсберга, в распоряжение маршала Рокоссовского К.К., командующего 2-м Белорусским фронтом. Согласно новому штатно-должностному списку, аптека госпиталя, вместе с её личным составом, была включена в подвижной госпиталь, которому в скором времени предстоит переброска в район Кёнигсберга.
Надя пришла с этим известием к отцу и сообщила, что возможно совсем скоро уедет с Николаем к новому месту службы.
— А в качестве кого ты с ним едешь? – спросил Тимофей Трофимович.
— Ну конечно, сотрудника,- ответила Надя.
— А как же ваши личные отношения? – не успокаивался отец.
— Коля мне сделал сегодня предложение выйти за него замуж. Завтра сменится с дежурства и придёт просить у тебя моей руки.
— Ну, наконец-то, — вздохнул отец, — А когда вам в путь?
— Пока не знаю, но думаю, случится очень скоро. Время будет собраться в дорогу.
События не заставили себя долго ждать. Успев расписаться и оформить документы, молодым «протрубили сбор» и вновь сформированный подвижной госпиталь на колёсах железнодорожного состава, отправился к новому месту дислокации.
Новый 1945 год, Надя и Николай встретили в районе Кёнигсберга, в подвижном госпитале, где им, как семейной паре, полагалось отдельное купе вагона. Примерно с середины января 1945 года, в госпитале, мягко сказать, работа закипела. Операционные сразу заполнились ранеными. Делали легкие операции, например, по извлечению пуль и осколков, не задевших жизненно важных органов. Наиболее тяжелых раненых, оказав первую помощь, отправляли «на большую землю» в стационары. Казалось, этой мясорубке не будет конца. Но настоящий шок Надя испытала, когда прошёл слух, будто наши войска уже ворвались в город Кёнигсберг и зверски стали расправляться с мирным населением этого немецкого города, не оставляя в живых ни детей, ни женщин, ни стариков. Советские солдаты, таким образом, выполняли клятву, данную матерям и детям — мстили немцам за их зверства над советскими людьми в дни оккупации. Телеграмма соответствующего содержания, легла на стол Иосифу Виссарионовичу Сталину, на основании которой он издал приказ: «мирное население Германии оставлять в живых», молнией разосланный во все воинские части.
В мае 1945, подвижной госпиталь был отправлен в распоряжение 4-го Украинского фронта и передислоцирован в Румынию, где ещё шли бои по зачистке немецких очагов сопротивления. Как стало в последствие известно, отдельные немецкие части сопротивлялись, не зная ещё о полной и безоговорочной капитуляции Германских войск. Так, Николай Павлович и Надя, снова встретились с Андреем, который служил в автобате, того же 4-го Украинского фронта.
Надежда Тимофеевна (дев. Сурина) и Николай Павлович Логвиновы.