Блытов В. Путь в Океан. Прощай север, до встречи Океан

Жетон «За Океан»

В каюту, где спали Виктор и Володя, пришли довольные Марат и Кара. Их весёлый смех и разговор разбудил Виктора.

— А тише нельзя? – спросил недовольно Виктор – здесь люди все же спят.

— Где люди? — притворно хлопнул по коленям Виктора Кара – курсанты разве люди? Вставай соня, все хорошее проспишь.

— А ты чего разлёгся? – спросил с усмешкой Кара, хлопнув по ноге на этот раз Владимира – Вставай, в Североморск пойдём прогуляемся. Нас ждут прекрасные девушки, выпивка и приключения. Идём в Дом офицеров. Вставайте! Неужели это можно проспать после трёх недель в море?

— И патрули ждут. Нет уж. Спать хочется – пробурчал Виктор не поворачиваясь – и вы ложитесь высыпайтесь. Советую – сказал он смачно зевнув.

— Ну уж нет. Мы с Маратом договорились пойти в город. Марат хочет пройтись по магазинам, а я в Дом офицеров нарушать все что можно нарушить – ответил Кара весёлым голосом, натягивая бушлат — Вить тебе чего-нибудь принести поесть или выпить?

— А я, пожалуй, пойду вами – отреагировал на призыв Кары Володя и соскочил с койки – отца найду. Он наверно в гостинице остановился, если не улетел в Москву. Пообщаемся, если получится.

— А я посплю. Нагуляюсь в Питере – отвернулся к переборке Виктор и силой накрыл ухо подушкой, чтобы ничего не слышать.

И провалился в сон и ему опять снился шторм и как бросает маленький кораблик и внутри его людей от переборки к переборке. Огромные волне перекатываются через корабль.

Проснулся он только к ужину. В каюте никого не было. На корабле стояла тишина. Каюту освещала прикроватная лампочка, оставшаяся гореть у койки Владимира.

— Спасибо Володе – подумал Виктор, а то бы пришлось в темноте искать сначала включатель, а потом вещи

Подаренные отцом часы «Командирские» показывали без пятнадцати шесть вечера. А вечера или утра? В каюте нет иллюминаторов и не понятно, что сейчас вечер или утро.

— Вечера наверняка, а то ребята бы уже вернулись, а раз их нет, то значит вечер. Пора готовиться на ужин. А то обед явно уже проспал – подумал Виктор.

Он тяжело вздохнул, вылез из-под одеяла и включил большой свет.

В каюте был относительный порядок. На койках валялись робы приятелей. Он натянул брюки, надел суконку, посмотрел на себя в зеркало у умывальника и ополоснул лицо.

— Первый раз выспался наверно за последние три недели раздетым – подумал он — Вроде ничего. Можно теперь и на ужин в кают-компанию – подумал он, взял фуражку, открыл дверь и полез по вертикальному трапу наверх.

Наверху было весьма прохладно. Май месяц для севера — это ещё даже не весна. Солнце садилось за горизонт. А на верхней палубе в корме киномеханик натягивал полотно экрана. На двух других СКР-ах уже экраны были натянуты и устанавливалась киномеханиками киноаппаратура.

— Свинченко – спросил Виктор киномеханика – какой фильм сегодня будет?

— Адъютант его превосходительства 4 серия – ответил киномеханик продолжая натягивать экран.

— Давай помогу – сказал Виктор, придерживая натянутый экран, пока Свинченко его закреплял.

— Спасибо — ответил Свинченко – а вы мне аппарат не поможете донести из Ленинской комнаты?

— Нет — рассмеялся Виктор – это уж без меня. Попроси кого-нибудь помочь.

— Так кого? Все на ужин пошли.

— А вот Шмелёв вылез – показал Виктор на открывшего дверь баптиста-сигнальщика и громко крикнул ему – Шмелёв поможешь киномеханику дотащить аппаратуру.

Шмелёв увидев Виктора заулыбался:

— Так точно товарищ главный старшина. Помогу.

— Вот Свинченко тебе, и помощник нашёлся, а я на ужин. Слушай, а что у соседей сегодня? — показал Виктор на соседние СКР-ы.

Свинченко уже в дверях остановился, подумал немного наморщив лоб и ответил:

— У этих вторая серия, а у крайнего пятая. А у соседей напротив первая и третья. Потом меняемся.

— Чудо чудесное – подумал Виктор, направляясь к тамбуру – сначала четвёртую серию посмотреть, потом пятую, а потом первую. Одуреть, как логично.

СКР-16 после учений «Океан» подходит к причалу в Ара-губе ara-guba.ru

В кают компании матрос Филимоненко сноровисто расставлял стаканы и тарелки. Первый раз не качало и можно было не придерживать посуду. У маленького столика играли в шахматы командир БЧ-4-РТС и командир корабля.

— Командир на борту, значит помощник и зам на сходе – мелькнула мысль Виктора.

Он сел на диван и стал листать подшивку газет «Красная звезда». Есть свежие про учения «Океан» Успели подшить.

— Товарищ главный старшина, а ваши будут на ужине? – спросил вестовой Виктора.

— Я не знаю – честно ответил Виктор – может они чуток опоздают. Пошли к руководителю практики узнавать об отъезде.

Командир покосился в сторону Виктора и ничего не сказал.

Прошло немного времени, столы были накрыты, и все присутствовавшие офицеры смотрели на командира.

Тот оторвался от шахмат, посмотрел на всех каким-то отвлечённым взглядом и тихо сказал:

— Приглашаю к столу товарищи офицеры. Я сейчас — только обыграю этого Ботвиника.

Все присутствующие офицеры сели на свои места и вестовой стал расставлять тарелки с закуской перед каждым.

— Помидоры, огурцы, салат, петрушка, укроп — вот, что значит у берега — подумал Виктор

Внезапно командир громко рассмеялся. Все посмотрели в его сторону.

— Ринат Хамсудинович, а вам опять мат. Пойдёмте, пожалуй, к столу. Может подкрепитесь и отыграетесь? Хорошо с вами играть на щелбаны. Вот механик — это сила, а вы слабак

Механик услышав слова командира заулыбался:

— Сыграем товарищ командир?

— А как же? Обязательно после ужина.

Командир протиснулся на своё место, взял вилку и ложку и как всегда начал рассказывать интересную историю:

— Было дело в Гремихе. Служил я тогда штурманом на 56-ом СКРе. И командиром был у нас тогда знаменитый тогда каплей Куролесов Геннадий Петрович – посмотрел он внимательно на Виктора, а потом махнув рукой продолжил – о его похождениях знал весь флот. Знатный был ходок по дамам. Жена в Питере в постоянном полете, а он здесь в свободном плавании. Надо сказать, что Гремиха довольно неприятное место для службы. А базировались там и подводные лодки и наши СКРы ОВРА. Охраняли подводников.

Механик хмыкнул, а командир посмотрел на него и продолжил:

И надо же так случиться, что Куролесов наш Геннадий Петрович пошёл по приглашению к жене командира подводной лодки. Командир был в походе, и жена героя-подводника принимала знакомых. Подводная лодка ее мужа должна была ещё быть в морях, как минимум суток пять.  А это там в Гремихе или Йоканьге или Муманске-140 или Озерном. Как только эту забытую Богом базу не называли?

— Ещё Североморск-7 она была – добавил механик.

— Ну да – кивнул головой командир, откинувшись в своём кресле продолжил — что уж там было у нашего Куролесова с женой подводника говорить не буду. Что-то было – командир тяжело вздохнул и опять посмотрел на Виктора, видимо думая рассказывать такое в присутствии гардемарина, но потом приняв решение продолжил, все-же взрослый уже мальчик, аж целый главстаршина — лишнее не скажу, так как не знаю, фонарь не держал.

Механик громко рассмеялся:

— Что, что? Понятно, что. А, что обязательно фонарь держать, если он к ней ночью ходил в отсуствие мужа?

Командир с укоризной посмотрел на механика, но ничего говорить не стал и продолжил:

— Так случайно получилось, что подводная лодка с этим командиром пришла с похода на пять суток раньше положенного, именно в эту ночь. На флоте всякое бывает, тем более на лодках. Не мне вам рассказывать. Видимо, что-то там сломалось у них, но командир лодки, отчитавшись о походе перед своим командованием, понятно, что очень злой сошёл на берег. И пошёл куда? Конечно к родной жене, в свой дом. Решил порадовать и себя, и её, явно заждавшуюся.

Механик добавил, как бы про себя:

— И ежу понятно, что просто так корабли с моря раньше срока не возвращаются. Не марафонская дистанция, кто раньше до берега доскачет.

— А наш Куролесов лежит, ничего не подозревая, на большой семейной постели, явно без трусов с женой этого командира лодки. Ведут философские беседы. Возможно даже они беседы и на политические темы вели. Время сложное было. Не слышал не знаю, но могу догадываться – командир опять замолчал, но потом решил, что стоит и продолжил – какого было изумление нашего Куролесова и не совсем верной мужу жены подводника, когда ключ в дверях внезапно начал вращаться. Закрыто было изнутри, подстраховалась дамочка. А потом сильно зазвонил звонок. Жена командира лодки и наш Куролесов моментом вскочили, чувствуя, что-то тут не так. Забегали по комнате сталкиваясь с друг с другом.

— Гена – умоляюще посмотрела она на Куролесова – что делать? Это муж. Только он так звонит настойчиво. Раньше пришли с морей. Сердцем чувствую. Убьёт теперь и тебя и меня. Выручай.

Механик шумно выдохнул воздух и повёл головой, а командир БЧ-4-РТС громко высморкался в носовой платок.

— Гена, заметался по комнате, не зная, что предпринять. Схватил носки и фуражку. Все, что лежало ближе к нему. Он понимал, что не может подвести даму и без лишних слов, сиганул в раскрытое Афродитой Гремиханской окно, как был в постели без трусов и тельника, не говоря о шинели, шапке, и прочей форме одежды и даже без ботинок. Афродита не успела ничего ему прокричать и даже сбросить. Заметалась по комнате, пряча в свой шкаф оставленные Куролесовым элементы мужской одежды своего любовника. Так называемые вещдоки. Успела, так, а когда подводник уже начал выламывать дверь, она побежала и открыла ее в одном полураспахнутом халатике. Как она перед ним оправдывалась, что и как было я не знаю. Но у баб всегда есть тысячи отговорок на все случаи жизни. Но наверно прыгнула она на него обвила ногами и он всё забыл сразу.

— Это точно – подтвердил механик – такая ещё и на тебя наедет, и ты останешься виноват перед ней.

Командир БЧ-4-РТС хихикнул, а командир продолжил, посмотрев с какой-то жалостью на него, мотанул головой и продолжил:

— Ничего не успел взять Куролесов, кроме фуражки, которой он гордился и пары флотских носков, так называемых «карасиков» без резинок, бывших в пределах досягаемости его рук — под кроватью. Фуражку по спецпошиву из Севастополя у мичмана Береденко заказывал. Дорожил видимо ей больше, чем остальным, а может просто времени у него не было. Бросить не мог, и она всегда была рядом с ним. Со второго этажа, как был голый, так сиганул с фуражкой в одной руке, и носками в другой. Что было дорого наверно. Там были такие двухэтажные домики деревянные, как у нас здесь на горке – кивнул он в сторону Североморска. Тода по всему северу такие строили.

Улыбаясь офицеры закивали головами, а вестовой слушая командира даже пролил чай на палубу и бросился сразу ветошью подтирать.

— Не разбился? Все же высоко — второй этаж – засомневался командир БЧ-4-РТС.

— Так зима была, повезло, что не летом прыгал, и сугроб почти по второй этаж намело. там и выше бывает. Гремиха. А летом бы на камнях так и остался. Там везде камни конечно, как и здесь.

— Ни хрена себе – только сказал механик, видимо представляя, как это было, усмехнулся и поёжился – 30-40 градусов с минусом зимой в Гремихе и снежные заряды – с видом знатока почесал редкие волосы на голове.

— Вот так и было, что в мороз 30 градусов, заряд за зарядом с Новой земли, и голый человек, даже без трусов, но в фуражке и носках, — продолжил командир — вылез из сугроба и побежал вниз под сопку почти босиком к своему кораблю. Метров 800 бежать ему надо было.

Бежит по улице, а она тускло освещается, раскачивающимися фонарями. Никого на улицах почти нет, сами понимаете полярная ночь. А если бы кто и был, то наверно ничего бы не понял. хотя на севере часто так бывает наверно. Хоть картину пиши и всем понятно, даже без названия будет. И надо же в это время комбриг их бригады едет со службы на своём УАЗе. Пульку допоздна в кабинете расписывали с начштабом и замом по ЭМЧ, как сказал потом дежурный по штабу. А что им ещё зимой делать в Гремихе? Дома с жёнами скучно. Едет комбриг и видимо мечтает о тёплой постели, о ждущей его жене и видит внезапно из снежных зарядах возникает абсолютно голая и вся красная от мороза фигура человека в фуражке и носках, бегущего, как олимпиец, вниз к кораблям. Внизу все болтается, чему положено болтаться, но звона не слышно из машины.

— А почему в фуражке, а не в шапке? – спросил задумчиво командир БЧ-4-РТС – если такие сильные морозы.

— Это надо знать Куролесова – рассмеялся командир — он даже в самые злые морозы гордо носил фуражку. Из местных поморов он. Морда красная, то ли от ветра, то ли от шила, которое он пил неразбавленным. Но местные бабы его любили и такого. Увидев голую фигуру комбриг перекрестился даже с испугу Видение не исчезло, и он поняв в чем дело заорал шофёру — останови. Машина останавливается слегка идя юзом прямо рядом с бегуном. И узнает комбриг своего подчинённого командира корабля — пятьдесят шестого и после некоторого раздумья спрашивает вставшего перед ним по стойке смирно офицера: — ты чего это Геннадий Петрович в таком виде? Ты наш северный посёлок с Сахарой не перепутал часом? А у Куролесова зуб на зуб не попадает. Видимо, чтобы как–то продолжить беседу комбриг из тепла машины более настойчиво спрашивает Куролесова (надо же о чем-то говорить с голым человеком): — Как у тебя Геннадий Петрович со второй турбиной. Когда введёшь в строй? — Вводим в строй – доложил Куролесов стуча зубами одной рукой отдавая честь, а второй прикрывая своё мужское достоинство.

Ужин в кают-компании давно уже закончился, но рассказ был весьма интересен своим окончанием, и все офицеры раскрыв рты остались слушать своего командира. Даже командир БЧ-2, заступающий дежурным по кораблю остался сидеть и попросил вестового ещё стаканчик чая.

— Это все, что ты можешь сказать? – спросил Куролесова комбриг, начиная злиться на голого человека.

— Я вам завтра доложу подробнее о турбине, а сейчас разрешите мне бежать. Там время замеряют. Пари проспорю — соврал он.

Комбриг понимающе кивнул головой:

— Может тебя подвести Геннадий Петрович – спросил комбриг, внутренне жалея командира пятьдесят шестого.

— Не здесь уже рядом. Там ребята ждут. Я добегу, я закаляюсь. Я помор – ответил с гордостью за своё происхождение Куролесов, порываясь рвануть дальше.

Комбриг задумчиво усмехнулся и ещё раз сказал:

— Садись подвезу. Замёрзнешь, заболеешь. Мучайся потом без командира. Если это пари, то более дурацкого я не видел. С кем?

— Разрешите вам не докладывать и не подводить ребят – проблеял Куролесов стуча зубами – дддобегу. Все будет нормально. Спиртом рразppотрут и ббббуду как новенький.

Комбриг тяжело вздохнул, махнул рукой и захлопнул дверцу. УАЗик тронулся с места.

— Пари есть пари – подумал он – но скорее от мужа убегает от своей какой-то Афродиты. Не от моей ли? — и приказал ехать побыстрее.

Проводив начальство взглядом, Куролесов побежал дальше. И добежал. Как он прошёл КПП, как его вахта у трапа встречала, можно только представить. Я дежурным стоял по кораблю и как в страшном сне увидел командира в таком виде. Выскочил из дежурки, отдал ему честь, а он спрашивает, перед тем как зайти в надстройку

— У нас все нормально? Ты вот, что Саушев посмотри кормовые концы, что-то слабо натянуты. И попробуй не доложить мне!

Даже в таком состоянии человек думает о корабле. Вахтенному у трапа, стоявший в тулупе и валенках, потом заикаться начал, после того, как увидел командира в таком виде. Думал сначала, что приведение.

— Заболел командир? Воспаление? – спросил механик

— Нет – ответил командир — помор все же — местный. Да и спиртом видимо растёрся и принял вовнутрь. Надел тулуп, валенки, отдарил иллюминаторы и уснул, как это делал всегда.

— А вещи его как? Подводник не обнаружил? Не выкинул неверную жену в окно, вслед за любовником? – спросил механик, видимо рассчитывая услышать ещё один рассказ.

— Нет. Баба, стрелянная была – усмехнулся командир — Быстро имущество нашего командира в свой бабский шкаф спрятала, понимая, что муж не полезет искать ничего в её трусах, комбинациях и бюстгальтерах. Тот и не заподозрил даже ничего, но в окно все же выглянул, когда командира уже и след простыл. Целовала его жена долго и горячо и прижимала его к своим прелестям. Встретила так, что он и не подумал ничего плохого про свою жену, да и Куролесову дала время уйти.

— А где сейчас этот Куролесов. Не слышал о нём ничего. Фамилия вроде была раньше на слуху, в связи с разными историями. Кто-то рассказал из офицеров – спросил заступающий дежурный по кораблю старший лейтенант Чистов

— Сейчас Куролесов уже давно не служит, иначе я бы ничего не рассказал про него. Знатный был командир. Столько приключений было у него. Из каплея два раза разжаловали до старлея за разные проделки. Это он в Гвинее Биссау двух обезьян на корабль приволок, от которых весь корабль плакал. Прыгали по надстройкам. Двух вооружённых негров из охраны их Президента скрутил и отобрал автоматы. Потом выяснилось, что шпионы все же весьма недружественой страны. И их Президент его лично какой-то медалью наградил. Вызвали на награждение, так наквасились с Президентом, что тот его отпускать не хотел и даже предложил служить начальником его личной охраны. Но командир он был от Бога. лучше его никто не швартовался. Все мели и камни знал наизусть, все фарватеры среди местных островов. Спирт пил неразбавленный. Кстати Президент потом спился, но уже после знакомства с Куролесовым. Морда у Куролесова вечно красная, как у запрещающего сигнала светофора. Так каплеем его и уволили в 40 лет. Встречал его как-то на берегу в Мурманске в ресторане «Полярные ночи». Он сейчас на траулере рыболовецком капитаном в море ходит кильку ловить. Доволен, и говорит, что служба для него в военном флоте – это потерянное время.

— А жена этого Куролесова? Он же был женат вы говорили? — спросил механик.

— Был, но она из Питера ни разу на севера и не приехала. Не считала нужным жить с мужем на каком-то севере. Деньги он ей высылал регулярно и на этом их отношения заканчивались. Курсантом он женился по глупости, когда в училище учился. А так на севере все бабы были его.

— Вот так товарищи офицеры, все неприятности офицеров из-за баб. Гуляют стервы и нашего брата губят – вздохнул механик и пошёл расставлять шахматы.

Ужин закончился. Командир пересел за столик к механику, и они начали играть в шахматы.

— Ринат Хамсудинович, тебя замполит предупредил, что ты старший на просмотре кинофильма? – спросил командир, делая первый ход, командира БЧ-4-РТС, увидев, что тот встал за его спиной.

— Предупредил Рем Александрович. Знаю я и иду на обеспечение – ответил недовольно командир БЧ-4-РТС и отправился в каюту одеваться.

Виктор, пропустив офицеров пошёл не спеша в свою каюту. История Куролесова была весьма интересной, и он представлял голого офицера в фуражке и носках, бегущего по морозу 30 градусов на корабль.

На палубе в корме уже стояли длинные лавки, принесённые матросами из столовой команды и ленинской комнаты. На соседних СКР-ах ужу вовсю шли фильмы, а киномеханик Свинченко прилаживал к аппарату бабину кинофильма.

Виктор быстро спустился в мичманскую каюту. Друзей – курсантов ещё не было.

— Гуляют – подумал он, взял раскладной стульчик, надел шинель и шапку и пошёл смотреть кинофильм на верхнюю палубу.

Фильм уже начался. Виктор поставил стульчик и сел на него. На экране разворачивалось интересное действо, и Виктор подумал, что все-равно с какой серии начинать смотреть. Артист Соломин в роли разведчика красных бегал и стрелял в кого-то, кого-то целовал.

Внезапно для всех на втором СКРе, стоявшем рядом с СКР-16 раздался длительный звонок колоколов громкого боя.

— Боевая тревога. Пожар в погребе ракетного боезапаса. Боевая тревога. Пожар в погребе ракетного боезапаса – разносились на все причалы команды ГГС по верхней палубе.

— Тревога боевая, не учебная — констатировал, сидевший рядом с Виктором усатый старшина, а немного подумав сказал Виктору – тикать надо пока корабли не порвало на молекулы –и рванулся на причал прыгнув прямо с борта.

За ним побежали другие матросы, опрокидывая на корабле киноаппаратуру. Бежали со всех кораблей на берег, перепрыгивая матросы и старшины с соседних кораблей.

Виктор немного подумал, пропустил всех и побежал в радиорубку. За ним бежало несколько матросов и старшин. Боковым зрением увидел командира Саушева, который бежал к борту и за ним нёсся вприпрыжку боцман с топором.

— Боцман руби ему концы – донеслось до Виктора.

Уже заскакивая в тамбур я увидел, как первый СКР, отскочил в клубах дыма двигателя, работающего видимо на полных оборотах.

В радиорубке было светло и тепло. Наверху по ГГС раздавались какие-то команды. Радиорубка доложите о наличии личного состава, раздался из гидроакустической рубки голос командира БЧ-4-РТС.

— Ты смотри. Я не сбежал на берег. Это поступок – подумал Виктор о самом себе.

— Что там горит? – спросил Виктора старшина 2 статьи Цуркан.

— Погреб ракетного боезапаса – ответил Виктор, даже не задумываясь, что это и где.

— Так это над нами – сказал побледневший Цуркан и Виктор вспомнил, что наверху стояли установки РБУ и был погреб ракетного боезапаса – у них рванёт и у нас и полетим сразу к боженьке.

— Так не у нас горит, а на соседнем — успокоил Цуркана Виктор.

— Если у них рванёт, то и у нас тоже — вдруг сделал вывод Цуркан — а мне до ДМБ месяц максимум. А там хватит на пол Североморска.

— Что будет, то будет – подумал Виктор.

Внезапно где-то далеко раздались три длинных звонка колоколов громкого боя и прозвучала команда «Отбой боевой тревоги».

— Слава Богу — внезапно перекрестился Цуркан и радостно выдохнул – пронесло. Обидно было бы когда ДМБ не за горами взлететь с кораблём ни за что, ни про что. Что они там сделали? Или это была учебная тревога?

— Нет — равнодушно ответил Виктор – пожар видимо был реальный, но погреб скорее всего оросили или затопили.

На 16-ом тоже сыграли отбой тревоги и дождавшись команды «От мест отойти» Виктор направился в каюту.

Больше желания смотреть фильм не было, по соседнему СКРу бегали комбриг, начальник штаба и ещё какие-то офицеры. Рядом с трапом стоял командир, козырявший, проходившим на соседний СКР офицерам с весьма высокими званиями. Раздавались от трапа команды «Смирно». Ни о каком просмотре фильма не было и речи. Киномеханик уже убрал аппаратуру, видимо серьёзно опасаясь за неё. Одиноко стояли несколько неубранных скамеек и стульев. По причалам было видно, как бежали оповестители с противогазными сумками на боку. Где-то у скалы офицеры строили, видимо сбежавших с кораблей, в длинную шеренгу.

— Наверно разбираться будут — подумал Виктор.

Были включены мощные прожектора и юты всех СКР-ов были ярко освещены.

— Надо ложиться спать, пока не припахали куда-нибудь и не попался кому-нибудь на глаза — подумал Виктор и спустился в каюту.

Наверно через час пришли весёлые друзья-курсанты. Кара опять хлопнул Виктора по ноге:

— Чего у вас тут произошло? Все бегают, как наскипидаренные.

— Утром узнаешь — ответил Виктор и отвернулся к переборке, не желая вести ни с кем беседы.

— Пойду к Заму узнаю, раз ты не хочешь всего рассказать — обиделся Кара — Зам точно знает.

Марат с Володей о что-то весело рассказывали друг другу. Оказывается, они были ещё и в Доме офицеров на танцах.

Под их убаюкивающие голоса Виктор быстро уснул, провалился куда-то в темноту. И снилось ему, что это не Куролесов бежит голым посёлку, а он в одной фуражке и носках. А за ним гонится какая-то тётка, болтая грудями. Ужас.

Где-то на корабле раздавались команды, звучали звонки, а он спал не обращая внимание ни на что. Видимо море слишком утомило.

Утром всех собрал командир в своей каюте и рассказал, что произошло вечером на соседнем СКРе. Оказывается, когда заходили в базу старослужащий матрос курил в погребе ракетного боезапаса. В погреб поднялся мичман и матрос спрятал непогашенный окурок в противогазе и забыл. Потом отбой тревоги, все ушли из погреба и опечатали. А окурок тлел. А в сумке у курсанта был полный набор разгильдяя. Книга, сигареты, спички, тетрадка. Окурок и бумага тлели, пока не дошло до спичек. Спички загорелись и начался пожар. Загорелся противогаз. Резина противогаза дала много дыма. Сработали датчики. Сыграли тревогу. Оросили погреб. С матросом сейчас занимаются специальные органы.

— Вот такие товарищи будущие офицеры бывают случаи на флоте. Теперь могут снять с должности командира. Это ЧП.

— Вы свободны – сказал он Каре и Марату, а вы останьтесь – указал он на Виктора и Владимира – а вы садитесь.

Виктор и Владимир сели на диван.

— Вы мне понравились, и я ставлю вам за практику отличные оценки. Сейчас решается вопрос о переводе меня на эсминец или новый БПК командиром. Вам ещё год учиться. Но вы знайте, что любого из вас, я возьму к себе на корабль командиром БЧ-4. Поэтому не теряйте со мной связь. Будете на следующий год на стажировке, приглашаю ко мне на корабль, и мы решим, как это лучше сделать.

Он пожал Виктору и Владимиру руку и улыбнулся.

На следующий день курсанты уезжали в Ленинград, в училище продолжать учёбу. Там им вручили жетоны «За дальний поход» с подвеской «Океан» и медали уже вторые в их жизни, «За воинскую доблесть в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина».

К трапу провожать их пришли все матросы и старшины БЧ-4, среди которых Виктор увидел и матроса Шмелёва. Обнимались, жали друг другу руки.

— Скоро я поеду в свою Молдавию – пожимая руку Виктору сказал Ваня Цуркан.

Назад дорога оказалась более незаметной, чем туда. Акустики с первого факультета рассказывали об аварии и гибели подводной лодки в Бискайском заливе. Виктор и Володя слушали и молчали. Им ничего и никому не хотелось рассказывать.

— Вот что по приезду сходим в кафе «Лада» на Литейном. Посидим немного. Правда я приду с женой. Извини, я человек теперь семейный.

Виктор пожал плечами. Ну с женой, так с женой. Посидим после морей.

Посидели. Виктор пришёл со знакомой девушкой с института культуры, чем Володя был весьма огорчён, так как она выпила почти треть бутылки коньяка.

— Больше её никогда не приводи – сказал Виктору Владимир в системе – много пьёт. Для женщины это критично. Не женись на такой, которая пьет больше, чем ты или на уровне тебя.

И Виктор её больше никогда не приводил

Каково было их изумление, когда через пару месяцев уже во время летней сессии, в училище приехал старший лейтенант Чистов с СКР-16 и привёз ещё по одной медали «За воинскую доблесть в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина».

— Это вам просил вручить командир – сказал он пожимая руки курсантов.

— Мы теперь дважды доблестные с тобой – пошутил Володя.

— Жетоны «За дальний поход» с подвеской «Океан» наверно Валера зажилил – ответил Виктор.

И они оба рассмеялись. Рассмеялись потому, что оба знали, что испытание морем выдержали.

Так начинался их путь в настоящий океан. И на всю жизнь они запомнили шторм в Северной Атлантике и свой маленький СКР-16, который сегодня оказывается уже служит аж в азербайджанском флоте.

А в памяти на всю жизнь остались огромные волны и маленький кораблик, выполняющий боевую задачу в бушующем океане. А в ушах стояла любимая песня командира корабля:

По морской волне холодной

Под осенний ветра стон

Мчится стройною колонной

Наш лихой дивизион.

На переднем «Добровольце»

Флаг начальника висит,

Втулки хлябают и кольца,

И в подшипниках стучит.

Прощай Север

2 комментария

Оставить комментарий
  1. Занятный рассказ.Прочитал с удовольствием.

    1. Спасибо. Приятно

Добавить комментарий для Олег Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *